Мода на Средневековье от Александры Федоровны
XIX век в Европе прошел под знаком упоительного увлечения Средневековьем. Вдруг из варварских «темных веков», о которых стыдно было и вспоминать, эта эпоха превратилась в очередной безвременно ушедший «золотой век». Мода на Средние века распространилась буквально на все — от архитектуры до столового фарфора. Россию с этой модой познакомила принцесса Шарлотта, юная невеста великого князя Николая Павловича. Тогда еще никто не предполагал, что она войдет в историю как императрица Александра Федоровна.
Эпоха влюбленных
XIX век был эпохой поэтов, влюбленных в придворных дам, дам, влюбленных в героев романтических романов, романтических героев, влюбленных в родину, славу и — немного — в придворных дам. Иногда кажется, что сам XIX век был искренне, беззаветно, но без надежды на встречу влюблен в прошлое: в зубчатые башни неприступных замков, в великодушие благородных рыцарей и в нежную красоту ждущих их из походов у высоких стрельчатых окошек прекрасных дам. Как любой безнадежно влюбленный, XIX век пытался окружить себя предметами, связанными с недоступным объектом обожания. Сюжеты самых популярных книг того времени разворачиваются на фоне готических соборов и походных шатров. Образы героев и героинь рыцарских романов запечатлеваются на сотнях живописных полотен. Волшебный мир средневековых легенд оживает на оперной сцене и в балетных постановках.
Но следить издалека за жизнью своей возлюбленной XIX веку было недостаточно. Он хотел попасть в ее мир. Казалось бы, обреченная затея: их разделяло самое неприступное из всех существующих препятствий — время. Как удалось разлученным возлюбленным воссоединиться (а им это удалось), наверное, так и останется загадкой. По законам жанра время должно было то ли проникнуться сочувствием к их беззаветной любви, то ли проиграть им партию в шахматы.
Как бы там ни было, стрелки часов словно стали крутиться в обратную сторону: закипела работа на давно заброшенной стройке Кельнского собора, засияли новыми витражами заколоченные прежде окна Нотр-Дам-де-Пари, благодаря реставраторам исчезли рваные раны на стенах старинных замков по всей Европе — от балтийского Мариенбурга до средиземноморского Каркассона. Но самое удивительное, начали строиться новые готические соборы и обнесенные рвами замки. В женскую моду вернулись непомерно длинные рукава и шлейфы. А рыцарские турниры вновь стали одним из самых популярных развлечений аристократии. Конечно, это была всего лишь игра. Зубцы на стенах новых замков были декоративными, стрельчатые арки использовались лишь для украшений, средневековые струящиеся шлейфы не отменяли жестких корсетов, а в рыцарские доспехи потомки Айвенго облачались только по случаю маскарада или карусели. Однако так ли уж это было важно? Это был мир, похожий на сказку, а в сказках не принято задумываться о физике и механике волшебства.
Принцесса со сложным именем
История жизни принцессы Шарлотты, или, если официально, Фредерики-Луизы-Шарлотты — Вельгельмины Прусской, больше напоминает роман.
Будущая русская императрица родилась в 1798 году в семье прусского короля Фридриха-Вильгельма III и королевы Луизы. Луиза была не просто одной из красивейших женщин Европы того времени, она была живым воплощением образа идеальной королевы: верная жена, заботливая мать, мудрая правительница. Остроумная и великодушная с аристократами, с простыми подданными Луиза была добра и сердечна. История о том, как она не по протоколу взяла на руки и обняла вышедшую приветствовать ее перед свадьбой в Берлине девочку, передавалась из уст в уста. И пусть многие прочитавшие этот пассаж невольно усмехнутся, факт остается фактом: королева Луиза была окружена всеобщей любовью, переходящей в почитание.
Пруссия на рубеже XVIII-XIX веков была отнюдь не тем блестящим государством, которое в XVIII веке побеждало в Семилетней войне, а во второй половине XIX — объединило вокруг себя разрозненные германские земли. В то время, когда родилась маленькая Шарлотта, королевство ее отца переживало период упадка. Однако маленькая Лотхен, как ласково называли принцессу родные, ничего про это не знала. Она росла в счастливой семье, в которой мать и отец нежно любили друг друга и своих многочисленных детей (у Шарлотты было четверо братьев и две сестры). Королева Луиза лично занималась воспитанием детей, уделяя повышенное внимание истории, которая, как она считала, «развивает и возвышает душу».
В монаршей семье много читали, особой популярностью пользовались модные в то время рыцарские романы. В честь героини одного из них, «Волшебного кольца» де ла Мотт Фуке, будущая русская императрица получила прозвище Бланшфлур — Белая Роза. Это прозвище останется с ней до конца жизни, а белые розы станут ее почти официальным символом. Однако по законам сказочного жанра государство, где мирно правят добрый король и красавица-королева, не может существовать долго. Идиллию разрушили темные силы в образе наполеоновской армии, в 1806 году оккупировавшей большую часть территории Пруссии. Семья короля бежала из Берлина на северо-восток — в Кенигсберг и Мемель.
Маленькая Шарлотта жила в изгнании три долгих года. По свидетельствам очевидцев, королевская семья вела аскетичный образ жизни, довольствуясь самой скромной едой и не имея возможности позволить себе новую одежду. Что до драгоценностей, то королева Луиза, чьей красотой восхищались сильнейшие монархи Европы, от Наполеона до Александра I, могла украсить себя лишь венком из васильков, сплетенным для нее дочерью.
Королевский двор вернулся в Берлин в 1809 году. Однако пришедшиеся на долю принцессы Шарлотты злоключения не закончились. В следующем году безвременно ушла из жизни ее мать, которой было всего 34 года. Столь ранняя смерть Луизы превратила ее почитание в настоящий культ, который исчез только с официальной ликвидацией государства. До сих пор на территории бывшей Пруссии существует множество мест, названных в ее честь. Среди самых знаменитых — мост через реку Неман. Сегодня он соединяет российский Советск и литовский Панямуне, а когда- то объединял два района одного города — прусского Тильзита.
История любви
Однако вернемся на два столетия назад. Как в любой сказке о прекрасной принцессе, перенесенные испытания лишь закалили ее характер. Шарлотте пришлось быстро повзрослеть. Старшая девочка в семье прусского короля, она стала заменять покойную мать на всех официальных приемах. На одном из них, состоявшемся летом 1813 года в Силезии, где проходил совместный смотр союзных прусских и русских войск, принцессу впервые увидел русский император Александр I. Тогда же, видимо, состоялся разговор между ним и Фридрихом-Вильгельмом III, по результатам которого монархи сочли необходимым укрепить сложившийся государственный союз семейными узами — Шарлотту решили выдать за великого князя Николая Павловича.
Шарлотта была, может быть, не самой завидной невестой: когда-то великая Пруссия после Наполеоновских войн потеряла большую часть своего военного престижа, а кроме того, была фактически банкротом. Но даже с поломанными крыльями прусский орел оставался орлом, а о том, что Николай Павлович вступит на престол, тогда еще никто не помышлял. Этот брак стал бы лишь очередным политическим союзом, если бы не одно обстоятельство… Кто сварил приворотное зелье и кто подмешал его в напитки заочно помолвленных принца и принцессы, так и осталось неизвестным. Только Николай и Шарлотта влюбились друг в друга с первого взгляда, хотя между ними было так мало общего. Она — хрупкая и романтичная, воспитанная на поэзии Шиллера и средневековых балладах, неземное создание, жившее в своем чудесном мире рыцарских замков и зачарованных лесов. Он — с детства не любивший гуманитарные науки, предпочитая им инженерное дело и военное искусство. И все же…
Здесь надо оговориться, что значила Россия для Европы того времени. Великая страна, победившая Наполеона. Один из самых блестящих дворов современности. Измотанной бесконечными войнами Европе она казалась еще блистательнее и еще богаче. Россия тоже была измотана войной, но она хорошо умела скрывать на публике свои раны. Вот как писала о дворе Александра I гостившая несколько недель в Петербурге зимой 1808 года мать Шарлотты королева Луиза: «От бриллиантов в глазах рябит… Всякого рода великолепие превосходит любые ожидания. Какие здесь вещи из серебра и бронзы, зеркала, хрусталь, картины и мраморные статуи, это грандиозно!» Наверняка она делилась впечатлениями с дочерью. А что могло быть романтичнее, чем уехать в далекую, почти сказочную северную страну вечных снегов и невероятных богатств?
Но главное, у Николая было то, перед чем не может устоять ни одна женщина — будь она хоть пастушкой, хоть принцессой. Безумное желание сделать свою возлюбленную счастливой.
Принцесса Шарлотта приехала в Россию в начале лета 1817 года. Она сразу отправилась в Павловск, где должна была встретиться с матерью жениха Марией Федоровной. Там ее ждал весь цвет санкт-петербургского двора. Однако принцесса более всего запомнила огромные букеты белых роз.
Сказка, ставшая былью
Как и полагается приехавшей на чужбину сказочной принцессе, Шарлотта очень быстро влюбила в себя санкт-петербургский свет. Как ей это удалось? Возможно, не прошли зря уроки матери. Возможно, двор просто устал от царившей между императором и его супругой атмосферы постоянного напряженного отчуждения и инстинктивно стремился к юной и счастливой Александре (так окрестили перешедшую в православие прусскую принцессу), которая принесла с собой ощущение праздника. Романтическая натура Бланшфлур не могла цвести в суровой российской реальности. Николай, как любящий муж, это хорошо понимал. Будучи младшим братом российского императора, он использовал свои возможности и связи, чтобы создать для своей юной жены настоящую сказку.
Все началось с игры — балов-маскарадов. Первый состоялся уже осенью 1817 года. На нем великий князь Николай и прусский принц Вильгельм надели форму немецких солдат XVIII века, вдовствующая императрица Мария Федоровна нарядилась волшебницей, а Александра — индийским принцем «с чалмой из шали, в длинном ниспадающем верхнем платье и широких шароварах из восточной ткани».
С легкой руки великокняжеской четы мода на маскарады распространилась на весь Петербург. Но самые веселые вечера проводились в Аничковом дворце — резиденции Николая и Александры. Обычно для маскарада выбирали одну тему (их было множество, самых разных — от греческого Олимпа до героев эпохи Петра Великого), в рамках которой сочиняли наряды и придумывали развлечения. Особенно запомнился присутствующим китайский карнавал, на котором тогда уже император Николай I (дело было в 1837 году) нарядился китайским мандарином с косой и искусственным животом.
Однако самые грандиозные маскарады в честь Александры Федоровны организовывались на ее родине, в Пруссии. В 1821 году здесь устроили праздник по мотивам поэмы Томаса Мура «Лалла Рук», повествующей о прекрасной индийской принцессе и ее возлюбленном — поэте Амирисе, оказавшемся прекрасным принцем. Роль принцессы Лаллы Рук, разумеется, досталась великой княгине Александре. Она была абсолютно неотразима в восточном наряде, украшенном жемчугом и драгоценными камнями, поверх которого она накинула розовое газовое покрывало, затканное серебряными нитями.
Рассказы об этом маскараде пересекут время и границы. Никогда не бывавший за пределами Российской империи Пушкин, упоминая императрицу в Евгении Онегине, назовет ее именно Лаллой Рук. Еще более грандиозное представление в честь Александры Федоровны было устроено в Пруссии в 1829 году, в день ее рождения. Оно было посвящено ее любимому роману «Волшебное кольцо». Бланшфлур фактически сыграла саму себя. В белоснежном платье, с белыми розами в волосах она наблюдала с трибуны за состязающимися за ее благосклонность рыцарями, а затем блистала на торжественном балу, апофеозом которого стало награждение победителей турнира.
Замок Белой Розы
Николай I на этом балу не присутствовал. Он вернулся в Россию, чтобы лично проследить за финальным этапом подготовки самого невероятного подарка для своей возлюбленной — ее персонального сказочного мира, с которым не нужно будет расставаться каждый раз после окончания праздника, — резиденции, получившей в честь императрицы название «Александрия».
Здесь каждая деталь была продумана и создана с мыслями о ней, начиная от герба резиденции с венком из белых роз, разработанного знаменитым поэтом Жуковским (по совместительству он был учителем русского языка императрицы), и заканчивая отделкой мебели «в готическом вкусе». Центральной постройкой резиденции стал «Коттедж» — в переводе с английского «сельский домик». Он совсем невелик по сравнению с другими резиденциями Романовых и по размеру больше напоминает сегодняшние загородные дома, чем дворцы XIX века. Это тоже была дань вкусу императрицы, которая любила все маленькое и уютное. Александрия стала любимой летней резиденцией императрицы. Здесь Бланшфлур наконец обрела свой настоящий дом — с витражами, стрельчатыми окнами и готическими башенками капеллы. А мода на готику, как когда-то мода на маскарады, с легкой руки теперь уже императорской четы стала завоевывать столичный свет. Каждый уважающий себя аристократ считал необходимым перестроить у себя что-нибудь в готическом духе. Масштаб мероприятий — от покупки готического мебельного гарнитура в столовую или библиотеку до постройки готической церкви в усадебном парке — зависел только от имеющихся ресурсов. Апофеозом моды на Средневековье, охватившей петербургский свет, была «Царскосельская карусель» — рыцарский турнир, устроенный Николаем I в 1842 году. Несмотря на западноевропейскую тематику, организовано было все с истинно русским размахом. Если на прусском празднике «Волшебства Белой Розы» доспехи были бутафорские, то в Царском Селе участникам выдали настоящие средневековые латы из императорской коллекции (сейчас на них можно посмотреть в Эрмитаже). О том, что из этого получилось, лучше всего рассказал сердобольный Ф. П. Литке, воспитатель великого князя Константина Николаевича: «Кавалерам латы даны были из Арсенала. Все это прибрать и пригнать в неделю, дамам сшить себе костюмы. С ног все сбились. Но это еще не главное: надо было видеть этих несчастных, когда они влезли в железные футляры, не на них сшитые, совершенные мученики, и в этом состоянии управлять лошадью. Кавалеристы записные признавались, что они совсем не покойны, тем более что и лошади не привыкли к таким фигурам. Государь, примеряя шлем свой, чуть не задохся. С его расположением к притечению крови к голове… Словом, тоска наполняла душу, пока все не кончилось!..»
Конец сказки
Увы, у волшебной сказки о Бланшфлур нет счастливого конца. В 1853 году началась Крымская война, ставшая трагедией для России. Через два года умер Николай I, не выдержав позора поражений и обвиняя в них себя. Еще через пять лет ушла из жизни сама Александра Федоровна. Но любовь к романтическим рыцарским замкам, привитая прусской принцессой, останется у русских до самого падения Российской империи, перевоплотившись в причудливые особняки Шехтеля и Ласточкино гнездо над обрывом Черного моря.
