Кристина, королева Швеции
Что-то особенное есть в крови белокурых северянок. Издревле жены викингов не уступали своим мужьям в силе и отваге. В современный мир эмансипация хлынула именно из скандинавских стран. Словом, во все века здесь рождались сильные женщины с бойцовскими характерами. Одна из них, хоть и принесла стране мир и благоденствие, осталась в памяти воительницей и амазонкой. Это легендарная королева Кристина.
Ее стройная фигура, отлитая в бронзе, поныне стоит в Стокгольме, во внутреннем дворе королевского дворца. Кристина словно идет навстречу штормам — развеваются полы одежды, ветер треплет волосы. Каждый день Ее бронзовое Величество принимает здесь смену караула — и наблюдает, как Швеция незыблемо стоит, придерживаясь своих устоев. Устоев, которые во многом заложила сама Кристина столетия назад. Ее гробницы не найти в усыпальнице шведских королей на острове Риддархольмен, где похоронены все блистательные предки Кристины. Нет праха Кристины и в Упсальском кафедральном соборе, где спит вечным сном основатель королевской династии Густав Васа. Ни в одном уголке Швеции, почитаемом или забытом, нет могилы легендарной королевы: она нашла последнее пристанище далеко отсюда, в солнечном Риме, и стала одной из трех женщин, похороненных в соборе Святого Петра. Но где бы ни была Кристина, душа ее всегда принадлежала суровой холодной Швеции, ее родине и судьбе. Судьбе, которой королева однажды осмелилась пойти наперекор.
Родила царица в ночь не то
Кристина родилась в эпоху, когда на всю Европу гремела слава шведского оружия. Это сейчас тихая толерантная Швеция соблюдает политику нейтралитета, не участвует в войнах и вообще ведет себя прилично. В XVII же веке Балтика уже носила прозвище «шведское озеро», так как на всех берегах Балтийского моря было закреплено шведское господство. Иностранных гостей, въезжающих в королевский дворец, эдакой памятью о прошлом по сей день встречает расположенный над въездными воротами целый букет из оружия — мечи, шлемы… Лев на гербе Швеции, силуэт льва на географической карте, символ монархической мощи здесь вездесущ: в Стокгольме львов не меньше, чем в Петербурге. (Помните «Итальянцев в России»? В скандинавских землях им было бы не слаще.) С этим геральдическим зверем шведы и идентифицировали себя сполна. Словом, это было время мужчин. Мужской силы, мужской доблести и отваги. И правил Швецией тогда король Густав II Адольф, в самом прозвище которого — «Северный Лев» — эпоха отразилась сполна.
И в это время в королевской семье рождается первенец. Конечно, ждали сына: наследника и продолжателя славных отцовских дел. Мало того, что его предвещали и пророчили хором все повивальные бабки, его практически и опознали в новорожденной девочке. «Я родилась в рубашке, и только лицо, руки и ноги были голыми», — писала Кристина в автобиографии. Словом, сначала королевские покои огласили восторженные возгласы: «Мальчик! Мальчик!»… и только потом ошибка обнаружилась. На что король отреагировал с поистине царственной иронией: «Раз она сумела нас обмануть, значит, в уме ей точно не откажешь». …И началось. Мальчиком по рождению Кристина не стала, а вот по воспитанию — вполне. Все благодаря любящему отцу. Густав II отправил дочку подальше от шума города и дворцовых сплетен, в деревню, и растил ее настоящим пацаненком, который не боится плавать, ездить верхом и охотиться, привычен к звукам боя… Папа не обращал внимания на дочкины падения и ушибы, вследствие которых она выросла хромой и несколько кривобокой. Это все мелочи для настоящего воина — а именно воином Кристина и выросла. С презрением она отзывалась о женских суждениях, лишенных логики, о бесполезном искусстве наряжаться. Зато разбиралась в тонкостях политики. Как выяснилось, отец научил ее всему главному очень вовремя — в 1632 году Густав II Адольф погибает в битве при Лютцене. Шестилетняя Кристина оказывается наследницей шведского трона.
Маленькая королева
В экранизациях Густава II любят изображать седобородым старцем, непонятно что делающим на бранном поле. В действительности же это был тридцати восьмилетий мужчина в расцвете сил. Страна в одночасье оказалась лишенной правителя в разгар Тридцатилетней войны. И шестилетняя Кристина села на трон, приняв воюющую страну в свои ручонки.
Пока Кристина растет и готовится к тому, чтобы стать достойной королевой, страной фактически правит канцлер Аксель Оксеншерна, верный подданный и друг ее отца: до такой степени верный и преданный, что он запечатлен даже у подножия памятника Густаву II: Аксель диктует музе истории Клио историю о ставных делах своего господина. Канцлер перенес часть своей признательности к государю на его дочь и стал наставником Кристины в вопросах политических — и, кажется, заменил ей родителя. Во всяком случае, матушка дочерью не интересовалась вовсе — сначала от обиды за то, что девочка родилась девочкой, а потом — от скорби по мужу, чье сердце вдовствующая королева хранила в своих покоях. Тем временем, пока мать носила траур и патетически скорбела, дочь росла, как в сказке, не по дням, а по часам — прежде всего интеллектуально. Вставала ежедневно в пять утра (что уже немало говорит о ее мужественном характере и силе духа), ездила верхом, штудировала иностранные языки (которых знала с десяток, включая такую экзотику, как иврит), даже алгебру и геометрию, что в ту эпоху вовсе не обязательно было женщине для счастья. В двенадцать лет норовистый подросток уже вовсю противится влиянию канцлера и отстаивает свое право на управление страной. Кризис переходного возраста не миновал еще никого, но редко кто в это время имеет возможность капризничать в масштабах государства. Но Кристина бунтовала во благо родины: девочка мечтала прекратить войну, которая началась еще до ее появления на свет. Не боясь вступать в пререкания с вельможами, которых война недурно обогащала. Кристина ратовала за мир и за жизни простых крестьян, своих подданных. В шестнадцать лет юная королева подписала Вестфальский мир — и страна впервые за много лет вздохнула с облегчением. И продолжала вздыхать все годы правления Кристины — но чаще ахала, настолько решительная королева любила и умела удивлять.
Хочу учиться, не хочу жениться!
Нужно сказать, что Кристина унаследовала не только боевой дух отца, а Густав II умел не только держать оружие в руках. «Северный Лев» успел, например, пожертвовать фамильные богатства Упсальскому университету — «шведскому Оксфорду», одному из старейших университетов Европы. Дочь пошла по стопам великою отца, развивая и насаждая в суровой Швеции культуру и просвещение. Сюда стали приезжать деятели искусства и ученые. Кристина заботливо собирала книги, предметы искусства и окружала себя лучшими умами эпохи. Например, Рене Декарт — которому, правда, визит в Швецию на пользу определенно не пошел: донимали и непривычный климат, и интриги при дворе. Что-то одно ученого мужа и сгубило: по официальной версии, умер он от пневмонии, заработаннон в неприветливой Швеции, по неофициальной — отравили придворные завистники… Эпоха Кристины — это воистину эпоха удивлений. Монеты весом почти в двадцать килограмм. Первая шведская газета. И прочая, и прочая… Но любая девушка знает, что какими бы выдающимися ни были ее карьерные и творческие успехи, рано или поздно над ней, подобно грому, разразится: «Пора замуж!»
И разразилось. В случае Кристины функцию настойчивых родителей или бабушек у подъезда
выполняли Церковь и парламент, но легче от этого не становилось. Замуж Кристина не хотела сильно. Куда сильней, чем даже может представить себе любая современная феминистка, карьеристка и закоренелая чайлд-фри. Здесь начинается непаханое поле для историков, фрейдистов и целого роя специалистов по чужим жизням. Биографы говорят, что Кристина пережила несколько бурных романов как с мужчинами, так и с женщинами, поражая тех и других не столько красотой (даже придворные портреты королеве отнюдь не льстят), сколько харизмой, силой духа и глубоким умом. Кто-то винит в ее необычных привычках воспитание: растили мальчика, его и вырастили. Кто-то и вовсе утверждает, что Кристина не только характером, но и телом сочетала в себе черты двух полов… Как бы то ни было, она знала страсти, которые время одобрить не могло. В письмах к своей возлюбленной Эббе Спарре она говорит о двенадцати годах страсти. Но если у нынешних читательниц эта пылкость еще может вызвать сентиментальный вздох, то у Протестантской церкви в XVII веке точно не могла. Давление становится все сильнее, от Кристины ждут брака. Претендентов было немало. Например, кузен Кристины, Карл X Густав. Ровня по крови, доблестный военный и политический деятель, жаждавший взять ее в жены… Казалось бы, чего еще желать? Можно было считать дни до оглашения даты помолвки. Но Кристина вновь показала характер — самобытный и своевольный еще с младенчества.
Придворные, парламент, деятели Церкви, простые граждане ждут важного объявления от государыни. И она разрубает гордиев узел одним ударом. Кристина окончательно и бесповоротно объявляет… о своем отречении от престола. От Лютеранской церкви. И об отъезде в Рим и переходе в католичество.
Сожженные мосты
Трудно себе представить, что должно быть внутри у двадцативосьмилетней женщины, находящейся на вершине власти и всех возможностей, чтобы добровольно отречься от всего — от титула, богатств, родины, веры и даже любви (историки утверждают, что связь Кристины с уже упоминавшейся Эббе Спаррс навсегда прервалась с отъездом бывшей королевы из страны). Эббе была не единственной привязанностью Кристины… но все фавориты, все любови были ею оставлены. Передав корону кузену Карлу (не замужество, так хоть престол!), в мужском платье, сопровождаемая прислужницами, также переодетыми, она едет в Рим. Католики во главе с Римским Папой торжествовали, что такая влиятельная женщина признала справедливость католической веры. Но торжествовали недолго… Несмотря на долгие богословские диспуты, правоверной католички из Кристины не вышло — уж слишком живого и независимого нрава она была. Любила театры, народные увеселения. Собрала вокруг себя «академию» из ученых и поэтов. Шепотом рассказывали, что ее руки в крови: предавший ее маркиз Мональдески, ее обер-шталмейстер, пал от ее руки. Кристина, впрочем, в содеянном не раскаивалась: справедливая казнь для того, кто выдал ее секретные планы врагам. Политическая деятельность продолжала занимать ее ум. Кристина, например, делала попытки занять польский престол…
Читайте: Музей Vasa в Стокгольме
Словом, жила огненно, бурно и ненасытно, как привыкла с детства. И оставалась душой верна своей Швеции, где бы ни находилась и какие бы интриги ни плела. После смерти Карла X пыталась туда вернуться… впрочем, безуспешно. Умерла бывшая королева в Италии: она хотела, чтобы памятником ей стал простой камень с надписью «Здесь лежит Кристина». Вместо него было поставлено вычурное надгробие со всеми регалиями. Но главная память о королеве, принесшей мир и искусства в свою недружелюбную страну, сохранилась на ее родине. Кристина навсегда осталась шведкой, в сердцах, истории и памяти. Изваяние в Стокгольме — тому подтверждение.
Продолжение последовало
Самое удивительное, что эта история не осталась в глубине веков. В XX столетии, любившем и воспевавшем сильных женщин, королева Кристина снова стала будоражить умы. И ее история схлестнулась с историей еще одной великой шведки — вплоть до мелочей и совпадений почти мистических. Грете Гарбо, великой актрисе, ставшей воплощением женственности и иконой стиля, предложили в 1933 году сыграть главную роль в фильме «Королева Кристина». Кому, как не Грете, шведке по рождению и звезде номер один? Грета создала на экране образ настоящей амазонки, которая ездит верхом, носит мужское платье и… переживает романтическую историю, без которой Голливуд не был бы Голливудом. Прекрасный испанский посол, роскошные туалеты и томные взгляды… Но главное даже не в сценарии, который воплотил режиссер, ученик Вахтангова Рубен Мамулян. Выбор актрисы на роль оказался точнейшим, стопроцентным попаданием на грани мистики. Истории о том, как пересекаются судьбы актера и персонажа, очень любят рассказывать в актерской среде. Грете, так же как и Кристине, приписывали самые фантастические любовные связи, как с мужчинами, так и с женщинами. Она так же «обманула ожидания» не только родителей, но и, кажется, самой своей судьбы, родившись «гадким утенком» в бедной семье и став кумиром миллионов. Но главное — Грета Гарбо буквально повторила путь своей героини, в тридцать шесть лет, на взлете карьеры, красоты и популярности отказавшись от съемок в кино и уйдя в затворничество. Над объяснением этому порыву биографы ломают головы до сих пор… Усталость? Пресыщенность? Нордическая замкнутость характера? Или, может быть… легендарная королева вновь воплотилась в двадцатом столетии, чтобы снова всласть поморочить всем головы?
