Стамбул, пропавший без вести
В данной статье мы попытаемся разглядеть блеск Византии и славу Константинополя, найти следы переселенцев и ощутить влияние европейцев, окунуться в прошлое посреди настоящего в культурном центре бывшей Османской империи – добро пожаловать в город Стамбул, столицу Турции.
Стамбул – место, куда хочется возвращаться снова и снова. Невозможно не полюбить с первого взгляда этот вечный спор высоко стоящей Айя-Софии и окруживших ее в плотное кольцо мечетей, это скоростное течение Босфора и неторопливую сонную жизнь его берегов, это тесное соседство Запада с Востоком: стройная Галатская башня налево, Египетский рынок направо.
Словно множество городов сложилось здесь в один. За современным Стамбулом виднеются призраки многих других поселений. И нередко путешественник оказывается здесь в поисках скорее прошлого, чем настоящего. Так, Бродский проклял Стамбул именно потому, что приехал сюда в поисках вожделенной Византии, а нашел дикий Восток. Даже выросший в Стамбуле Орхан Памук тоскует по городу, потерянному еще до его рождения: повсюду ему видятся призраки османских особняков, навевавших «печаль этой погибшей культуры и канувшей в небытие империи». А одна из лучших русских книг о Стамбуле, путеводитель византиниста Сергея Иванова, называется «В поисках Константинополя».
Но на этих улицах потерялся не один только Константинополь. Где-то здесь есть еще Византий, Халкедон, еврейские и армянские кварталы гостеприимной Османской империи, сама Османская империя, а еще отголоски века «европейзации», последовавшего за падением империи. Первый Рим называют Вечным городом. Второй Рим служит нам ежедневным напоминанием, что ничто не будет стоять вечно. Впрочем, нет. Есть здесь места, где время застыло, как русский холодец, в окружении неприметных дверей, каждая из которых — проход вглубь столетий.
Византия
Византийский Константинополь стоит искать под землей — четыре метра культурного слоя не шутка. Например, в цистернах, хранилищах воды, которых в городе несколько десятков: так, почти за углом от знаменитой Айя-Софии стоит цистерна Бинбирдирек с уходящими вдаль рядами колонн. Вообще, в районе Султанахмет стоит пользоваться любой возможностью спуститься в подвалы. Так, винтовая лестница отеля Zeynep Sultan ведет вниз в бывшую константинопольскую семинарию, стены которой еще хранят память о византийских фресках. Из магазина джинсов у Египетского рынка можно попасть в центр византийских развалин.
Весь первый холм города изрыт подземными ходами, словно гигантскими термитами, — это все, что осталось от занимавшего его Большого дворца. Несколько десятилетии назад в этих лабиринтах еще ползали стамбульские мальчишки, но совсем скоро бурное городское строительство уничтожит этот удивительный подземный мир безвозвратно. Разве что помогут активисты, как хозяин кафе Palladium, который самовольно раскопал у себя в подвалах несколько комнат знаменитой Магнавры, главной постройки дворца. И в этих каменных мешках невозможно представить себе шикарные залы с колоннами и мраморными полами, где рычали позолоченные львы и пели механические птицы. Но побродить по ним все-таки стоит: в Стамбуле редки места, где прошлое настолько не испорчено веками настоящего.
Османский Стамбул: Айналы Кавак Касры
Парадный дворец Топкапы с самого начала напоминал музей, и после султана Сулеймана жить здесь как-то никому не хотелось. Расположенный на правом берегу Золотого Рога павильон Айналы Кавак Касры — единственное, что осталось от дворца, который когда-то занимал весь берег и где в XVII-XVIII веках обитало не одно поколение правителей. Весьма скромный по османским меркам павильон был любимым домом Селима III, милейшего султана, мечтавшего преобразовать империю по образу и подобию Франции и любившего музыку больше, чем политику. Небольшой павильон, построенный, как говорят, французским архитектором, сохранил и обивку кресел, и французскую мебель, и позолоту на стенах, и обновленный в XIX веке туалет, и коллекцию музыкальных инструментов. Но после закончившейся в 2011 году реставрации павильон пустует, как и окружающий его сад. И надо ждать у дверей, пока медленный сторож не откроет дверь и не проведет нехотя экскурсию. А потом в саду сесть за столик уличного кафе, где ты единственный посетитель, а томный официант точно так же мучительно долго несет кофе.
В османские времена, когда Селим сиживал здесь со своей любимой наложницей, Марией де Богарне, племянницей наполеоновской Жозефины, все наверняка происходило быстрее. Но что переживать, просто время здесь категория, которую отменили. Можно только пожалеть султана, которому наверняка здесь было очень хорошо и который не сумел вдоволь насладиться всем этим великолепием прежде, чем его сначала сверг, а потом на всякий случай задушил его двоюродный брат Махмуд II.
Стамбульский космополитизм: Принцевы острова
Один из самых популярных сегодня мифов об Османской империи — миф о ее мультикультурализме. Да, империя привечала, иногда и с распростертыми объятиями, и греков, и армян, и изгнанных из Испании евреев, но им никогда ни законами, ни налогами не давали забыть, что здесь они всего лишь гости. Только с реформами султана Абдула-Меджида в начале XIX века имперским иностранцам разрешили покупать землю и владеть недвижимостью. Тогда здесь и вспомнили о Принцевых островах — небольшом архипелаге островов в Мраморном море в 20 километрах от города, где к тому времени оставались преимущественно одни византийские руины. Первыми острова облюбовали французские и английские послы. На заброшенной сегодня Яссиаде до сих пор возвышается небольшой англосаксонский замок — резиденция британского посла Генри Бульвера-Литтона, устраивавшего здесь свои знаменитые оргии. А с середины XIX века сюда стали переезжать евреи, армяне, греки, и здесь до сих пор сохранились их небольшие общины, тот образ многонационального Константинополя, следы которого практически стерли из города погромы XX века.
Ближе к концу XIX века из города на острова начал ходить постоянный паром и состоятельные турки стали строить здесь летние дачи. Тогда острова ненадолго приютили еще одну мечту — мечту о константинопольской Ривьере. На одном из холмов самого большого острова, Бююкады, стоит черным призраком самое масштабное деревянное здание Европы — отель Prinklpo Palace. Он был построен в конце XIX века выдающимся придворным архитектором Александром Воллари, но султан не разрешил открывать отель с казино в непосредственной близости к городу, и здание сначала было выкуплено под греческий приют, а потом и вовсе заброшено. Министр железных дорог империи Сакызлы Касым Паша был мудрее и в 1912 году все-таки сумел открыть в двух шагах от причала отель Splendid, стоящий здесь до сих пор. Огромное здание, построенное с амбицией догнать и затмить Европу: тут и внутренние колоннады, и зимний сад, и французские балкончики с резными решетками. Мебель доставлялась на заказ из Парижа и Лиона, в номерах висели картины модных современных художников, в здании были все блага цивилизации вроде лифта, электричества, туалетов и даже центрального отопления… Империи не стало, а отель стоит, и за прошедшие годы в нем почти ничего не изменилось, такой себе «Гранд Будапешт» в константинопольском варианте, простоявший 100 лет на обочине истории. Заходишь внутрь — никого, за стойкой консьержа пусто, шаги гулко отдаются по огромным пустым коридорам и можно вдоволь снимать селфи в позолоченных зеркалах холла. Пахнет старым деревом и увядшими мечтами — впрочем, это не единственное место в городе, где мечта умерла, не успев родиться.
Стамбульский модерн: Эминеню
Последние века империи Константинополь перестраивал армянский род Вальянов. Весь левобережный Босфор утыкан дворцами и мечетями разной степени красоты и уродливости. Вальяны были архитекторами рюшечек, практически все их здания прижаты к земле декоративными элементами. Вдохновлялись они европейской церковной архитектурой: отсюда эти барочные мечети и парадные готические залы дворцов.
В конце XIX века им на смену пришли турецкие архитекторы Beдат Тек и Ахмед Кемаледдин. Первый отучился в Париже, второй — в Берлине, и оба вернулись в город с идеями «оттоманского Возрождения», нового архитектурного стиля, сочетающего черты европейского модерна и строгой стройности классической оттоманской архитектуры. Казалось бы, где искать их следы, как не в богатых районах вроде Нишанташи или азиатской Моды, где жили константинопольские богатеи тех времен. И там действительно кое-что осталось: изящное здание причала района Мода или собственный дом архитектора Beдат Тека в Нишанташи, доказывающий, что его вкус был гораздо радикальнее большинства его построек.
Но главные творения обоих архитекторов стоят в месте довольно неожиданном: районе Эминеню, между вокзалом Сиркеджи и Египетским рынком. У них, между прочим, и контора была в Сиркеджи. А вся их архитектура была проникнута идеей о новом деловом Константинополе, причесанном по европейскому образцу. Чуть выше на холме возвышается заметное отовсюду здание стамбульской почты работы Ведат Бея (1905-1907). Местные власти, кажется, не очень понимают его ценности, и здание понемногу приходит в негодность. Внутри все еще можно полюбоваться на его витражные потолки, широкие мраморные лестницы, расписанные в арабском стиле стены и высокие деревянные арки окон. Через улицу — грандиозный Вакиф-Хан работы Кемаледдина Бея, гораздо менее декоративный и гораздо лучше сохранившийся: это огромное, по первому рождению деловое здание сегодня практически целиком занимает отель Legacy Ottoman. Лаконичное, строго симметричное снаружи, изнутри оно ослепительно отделано: деревянные балкончики и двери, мраморные полы, хрустальные люстры, высокий холл, обозримый из редких для тех времен открытых лифтов, невероятной красоты витые решетки лифтовых шахт. Примерно на этом константинопольский модерн и кончился, по-хорошему, так и не начавшись, но, возможно, вейся история Османской империи как-то иначе, Ведату и Кемаледдину удалось бы причесать путаницу лавок вокруг Египетского рынка в нечто вроде константинопольского Сити.
Стамбул, который они потеряли: кинотеатр «Атлас»
Скупой на похвалы родному городу Орхан Памук в воспоминаниях изображает Стамбул как черно-белый город тоски и печали. И только в одном месте оживляется — когда пишет о Босфоре: «Босфор противостоит ощущению поражения, краха, подавленности, печали и бедности, потихоньку разлагающему город. В моем сознании он неразрывно связан с волей к жизни, полнотой чувств и радостью. Босфор — душа Стамбула, в нем город черпает силы». Говорят, что архитектора Ле Корбюзье на весь его конструктивизм вдохновили османские деревянные ялы, выстроившиеся вдоль Босфора на высоких опорах. Даже в щедрый на потрясения XX век здесь вопреки всему сохранялась жизнь, гремели приглашенные оркестры, устраивались вечеринки, местные жители, выходя на променад, церемонно обменивались приветствиями. Города тогда еще не было, сплошные деревни, а склоны холмов весной сплошь зацветали лилиями. Раз в месяц «деревенские» выезжали в город, для чего у портного заранее заказывались платья. На единственном пароме, уходящем рано утром с причала, устраивались чайные церемонии: дамы передавали друг другу стаканчики турецкого чая, не снимая перчаток. Ехали в Бейоглу, обязательная прогулка по которому включала поход по магазинам, кофе с пирожными и сеанс в кино. Так было еще меньше полу века назад, но где теперь эти магазины, где теперь эти пирожные и где теперь это кино. Раз за разом стамбульцы проигрывали битвы за сохранение старинных торговых пассажей, исторической Inci Pastanesi на Истикляль, a co сноса легендарного кинотеатра Emek ради уродливого торгового центра Demiroren началась война, которая вылилась в протесты вокруг парка Гези. Теперь вчерашние особняки смотрят на Босфор заколоченными окнами, здесь стало слишком шумно и душно, чтобы тут и не жить даже, а просто отдыхать. Хотите посмотреть кино — добро пожаловать в торговый центр. На прежнем месте остался разве что кинотеатр Atlas — одновременно самый большой и самый старый в городе. Сегодня его мраморные пассажи, где когда-то были магазины, занимает развал, более напоминающий Черкизовский вещевой рынок начала 1990-х, а в огромных залах демонстрируют турецкие комедии и американские блокбастеры. Но дух прошлого возвращается сюда во времена кинофестивалей: ведь Atlas — их основная площадка.
